Медина. Мекка. Хадж. Заметки паломника - Антон Кротов

На въезде в священную Мекку существуют посты, на которых останавливают транспортные средства, выявляя граждан, которые нелегально стараются совершить хадж. Вообще, в Мекку многие стараются просочиться, в том числе и люди, живущие постоянно в самой Саудовской Аравии, студенты, живущие тут, гастрбайтеры, жители соседних стран Залива, ну и настоящие саудиты.

Чтобы Мекка не переполнилась, местным жителям дают платное разрешение на совершение хаджа раз в пять лет (я уже упоминал, оно стоит около $2000, больше, чем хадж для нас), – а в остальные годы им положено сидеть дома. Но они всё равно просачиваются в хадж: на один, на другой пост тыкнутся, потом как-нибудь по пустыне на своих машинах всё же проезжают, или обходят пешком.

Мы ехали на автобусе, и нас никто индивидуально не проверял – за всех ответил Марат, наш гид, да и паспорта в этот момент были все у него, в специальном мешке.

Ещё до рассвета, затемно, все прибыли в Мекку – автобус покружил по каким-то улицам, и подъехали к гостинице, в которой и надлежало нам прожить почти весь последующий месяц. Гостиница находилась в 2,5 километрах к югу от мечети Аль-Харам. Девятиэтажное здание гостиницы было пристроено прямо к горе, для того, чтобы соорудить его, потребовалось выпилить немало кубометров скальной породы. Таким же свойством отличаются в Мекке и многие другие гостиницы – для их строительства вырубают горы, долбят их экскаваторами ежедневно. А вот одноэтажные домики смело карабкаются на горы, им дела нет до того, что поверхность неровная: у них меньше площадь фундамента.

Гостиницы в Мекке предназначены для приёма двух с половиной миллионов паломников одновременно, при том что всё обычное население Мекки – меньше двух миллионов. При этом, все эти гостиницы имеют явно выраженную сезонность. Ладно, вокруг мечети Аль-Харам, в радиусе полукилометра, отели работают круглый год. Но в обычное время, на умру (малое паломничество), в Мекке находится относительно немного паломников – ну тысяч двести, это считается немного. Только в месяц поста Рамадан в городе находится свыше миллиона гостей, в месяц хаджа – два-три миллиона: официально два, реально больше. На месяц хаджа многочисленные отели и рассчитаны; некоторые находятся очень далеко от центра города, три километра – это ещё нормально.

Здание «фундука» (гостиницы) без яркой вывески, в которое нас привезли, тоже работает только в «горячий сезон», и снимает его хадж-фирма целиком – там нет отдельного прайс-листа, отдельных номеров или отдельных койко-мест16.

На фотографии – не наша гостиница, а некая другая, зато с типичным объявлением: сдаётся здание целиком, на хадж-сезон. На нашей объявлений и вывесок никаких не было.

Хозяин заведения, тучный и какой-то грустный араб, сдал сразу всю ночлежку Хадж-фонду (два подъезда, девять этажей, две с половиной тысячи номеров), и только в этот месяц тут включается свет, вода, появляется персонал – бирманские труженики, уборщики. Мы заезжали первыми из всего Хадж-фонда, поэтому сперва внизу была какая-то заминка, пока Марат с хозяином о чём-то договаривался и объяснял, но вот наконец нас расселили по номерам, все попали в пятиместные номера как попало, случайным образом, но по предопределению Аллаха.

В нашем номере соединились, на месяц хаджа, вот такие разные:

1 – Большой человек. Я его так и вспоминаю, как большого человека, потому что он действительно выделялся своими размерами: рост под два метра, обувь 49-го размера, в обхвате Большой человек был раза в три шире, чем я. Оказался он татарином из Мордовии, и очень добрым: всё время всех угощал, покупал на всех вкусности и полезности, не жаловался ни на какие сложности в хадже, на всё говорил «СубханАлла!», проявлял большую религиозность, шёл в мечеть задолго до начала молитвы и просачивался в первый ряд молящихся, потому что там, в первом ряду – больше благодати. Всем был хорош Большой, но была у него такая странная черта, он очень любил кондиционеры, всё время старался охладить и номер в гостинице, и всё вокруг. Так как остальные не настолько разделяли его любовь к холоду, он склеил из полиэтилена целую аэродинамическую трубу и протянул её от кондиционера к себе, чтобы обдувать себя холодным ветром во время сна. По возрасту Большой человек был примерно как я, то есть лет сорока или чуть больше.

2 – Человек из Нижневартовска, с большим жизненным опытом, который был старше остальных жителей номера и назывался Муслим. Паспортное имя у него было Олег, а мы называли его Бабай или Шейх Бабай за седую бороду, которой он обладал. Бабай, напротив, не любил кондиционеры – хотя и жил он на Севере, но холод ему не нравился.

3 – Человек с большой чёрной бородой, Абу Ибрагим, очень умный татарин, юрист, разбирающийся во многих юридических и прочих вещах, моего возраста. Абу оказался весьма религиозным человеком, и вместе с Большим всё время одним из первых направлялся на молитву. С ним интересно поговорить на любую, не только паломническую тему. Обитает он где-то в Подмосковье – купил участок и строит там дом.

4 – Мурат, из Нальчика, человек несколько моложе меня. В юридических и кондиционерных спорах он не принимал участия, потому что почти всё время проводил в Запретной Мечети.

5 – В нашу компанию встроился человек по имени Вильдан, – по всей видимости, знакомый Большого человека. Этот брат уже лет пять живёт в Медине (с женой и ребёнком) и учится там в исламском университете. Каждый год он просачивается на хадж в Мекку, хотя официального разрешения не имеет. Вильдан глубоко изучает религию, а также знает арабский (как и все, учащиеся и живущие в Медине) и цены на местные товары, где что можно достать. Он многократно доставал для прочих паломников разные редкие вещи, которые мы не знали, где купить или опасались, что цена окажется завышенной. Вильдан приехал из Медины на машине и очень часто появлялся у нас в номере, мы заваривали чай и обсуждали разные религиозные и жизненные вопросы.

Все эти люди, обитатели комнаты номер 1—4—4, оказались людьми благочестивыми и никогда в хадже не фотографировались и сами никого не снимали, строго соблюдая запрет на создание изображений. Нужно сказать, что среди исламских учёных есть разные мнения относительно дозволенности фотографических изображений людей (и других живых существ): одни считают, что они запрещены, а другие дозволяют их.

Мои соседи по жилищу, а также руководитель группы Марат, разделяли строгую точку зрения, поэтому их фотографий (типа «сэлфи: мы в хадже») вы нигде не увидите, ни в книге, ни в интернете. Что касается изображений самой Каабы, видов Мекки, Медины, и общих ситуаций паломничества, то почти все паломники считают это разрешённым.

Я тут замечу, что среди паломников – не из нашей группы, но из некоторых других стран – встречается привычка делать самофотографию («сэлфи») в самых разных местах: «я и Кааба», «я на горе Ар-рахма», «я и могила Пророка (мир ему)» и прочее. Сделать такие фото порой трудно из-за многолюдья. Бывают даже явные глупости, о которых мы сейчас рассказывать не будем. Но для тех людей, кто никак не может без сэлфи, в Мекке есть специальные пункты фотошопа, где за 70 риалов (1200 рублей, или 19 долларов) отпечатают специальный коллаж. Вашу фотографию в ихраме, в полный рост, в определённой позе вмонтируют в уже готовый файл-макет с Каабой, с Чёрным камнем и т.д., и напечатают вам, как вы позируете на фоне мусульманских святых мест или целуете Чёрный камень в подозрительном малолюдьи.

Эти поддельные снимки увозят домой жители дальних стран, для своих односельчан, которые должны поверить и зауважать коллегу, который побывал в хадже и даже Чёрный камень сфотографировал. По-настоящему такие фотоснимки не сделать, там такая толчея! Редкие энтузиасты, пытающиеся «щёлкнуться» в толпе рядом с дверью Каабы или рядом с могилой Пророка, только создают заторы в движении паломников. При этом возникает ещё и эффект показухи «Смотрите, это я, куда пробрался!»

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Инша Аллах, также пишется «иншалла», «инша Алла» – по воле Всевышнего Бога (Аллаха). Объяснение прочих, возможно непонятных читателю, слов и арабизмов имеется в конце книги.